Южная Осетия какая она есть, была и могла бы быть
О культуре по телефону, и о девице, что своевольна.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО “МЕМО”, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО “МЕМО”.
Сегодня в новостной ленте нашего официального сайта cominf.org, много культурного, как нынче говорят, контента. Вот решил порассуждать по поводу некоторых сообщений.
Начну конечно с самого высокого. С высокого в плане - высоко должностного – наш Министры культуры Дзагоева Рада, обсудила перспективы сотрудничества со своим абхазским коллегой Дауром Кове. Это безусловно здорово. По сути, культурное сотрудничество – одна из немногих сфер, где между нашими Республиками, идет реальная и плодотворная работа. В экономике, например, как то не очень получается, как видно. Правда, прочитав заметку внимательнее, обнаружил что все происходило в ходе телефонного разговора.
Как-то не понравилась мне такая форма обсуждения высокой материи культурного сотрудничества. Это бизнес, торговлю, экономику и даже военно-политические темы, можно обсуждать по телефону. А культура, искусство, музыка, театр, танцы – они требуют личного контакта для обсуждения. Жаль, что не нашлось средств для поездки нашего министра в Абхазию, было бы гораздо эффективнее и полезнее чем телефонный разговор, пусть даже он был по уатсап или «телеграмму».
А еще, у нас на подходе театральная премьера. Коллектив Госдрамтеатра Южной Осетии, после новогодних каникул, приступил к репетициям и в частности к окончанию работы над спектаклем «Хиванд чызг» (Своевольная девица). Это та самая комедия Уильяма Шекспира - «Укрощение строптивой». Сердце радуется, что у нас в театре ставят, нечто, не трагически драматичное. Я конечно вовсе не против, что бы мы познавали нашу историю полную страданий и страницы жизнь наших классиков со сцены, но нужны и легкие жизнерадостные постановки.
Но, почему-то, перевод названия на осетинский, несколько вольный – «Своевольная девица», извините за каламбур. Все-таки, основная фабула, мессидж вложенный Шекспиром а свою пьесу, не своевольность девушки (кстати скорее уже женщины, так как она выходит замуж), а ее уламывание, укрощение. Шекспировское название даже в своё время, использовали в кинематографе, и не каком ни будь – а в итальянском, и не с кем ни будь в главных ролях, а с Орнеллой Мути и Челентано. Чем же не угодил термин строптивая и процесс укрощения, нашим театральным деятелям – не понимаю. Может показался оскорбительным в адрес девушки, такой конно-кавалерийский подход?